ЦИЦЕРОН, МАРК ТУЛЛИЙ Речи и труды по ораторскому искусству. Цицерон опубликовал более сотни речей, из которых сохранились 58. Речи основывались на глубоком исследовании теоретических вопросов риторики, изложенном, в частности, в диалоге Об ораторе (De oratore, 55 до н.э.) в 3 книгах, где перечисляются основные требования к оратору. Диалог требует от оратора обширных познаний в области философии, истории, законодательства и литературы с тем, чтобы он мог перенести обсуждение любого вопроса в более высокие сферы, а не ограничиваться узко юридическими проблемами. Риторическая техника Цицерона в основном позаимствована у греков. Один интересный раздел в теории красноречия затрагивает ритм речи и рекомендует точность, сдержанность и изящество, избегая при этом многословия. Кроме того, Цицерон устанавливает пять основных критериев удачной речи: inventio, нахождение подходящего материала; dispositio, его расположение; dictio, стиль; actio, исполнение; и memoria, запоминание.
Две другие работы по риторике, Брут (Brutus) и Оратор (Orator), появились в 46 до н.э. Кроме весьма ценного перечня известных римских ораторов той эпохи, эти диалоги содержат обсуждение преимуществ азианского стиля и аттицизма. Азианством называли обильно украшенную прозу, склонную к звучным словосочетаниям, подчеркнутым ритмическим эффектам, пышным метафорам и иным изощренным фигурам. Аттицизм предпочитал простоту, избегал риторических эффектов, превыше всего ценя ясность. Аттицистам, таким, как Цезарь и Брут, Цицерон казался азианцем, верным приверженцем напыщенного "высокого" стиля. Сам Цицерон выступал за компромисс и полагал, что красноречивый человек преследует своей речью три цели: отстоять свою точку зрения, доставить слушателям удовольствие и заставить слушателей присоединиться к своей позиции. Каждой из этих задач соответствует свой стиль: простота аттицизма для доказательства; средний стиль, гладкий, закругленный, но не слишком искусственный очарует аудиторию, а пышный стиль азианства склонит ее на сторону говорящего. Совершенный оратор, подобный Демосфену, не ограничивается одним лишь простым стилем, как это делают аттицисты, а пользуется всеми стилями в соответствии с меняющейся задачей речи. Идеи Цицерона не получили всеобщего признания вплоть до конца 1 в. н.э., когда преподаватель риторики Квинтилиан написал трактат Воспитание оратора. Будущему адвокату Цицерон рекомендовал делить речи на следующие разделы: exordium (вступление), narratio (изложение существенных фактов), probatio (доказательство), frequentatio (краткое повторение), reprehensio (опровержение доводов оппонента) и peroratio (заключение). Вероятно, чтобы понять все эти подразделения, лучше рассмотреть их на примере одной из речей Цицерона, хотя бы В защиту Милона (Pro Milone, 52 до н.э.). Тит Анний Милон и уже известный нам Клодий возглавляли враждовавшие друг с другом политические группировки, терроризировавшие Рим в бурные времена на исходе 50-х годов. 18 января 52 до н.э. Милон убил Клодия в случайной стычке. Цицерон готовился выступить в его защиту, однако вокруг здания суда и в самом суде скопилось много вооруженных лиц, и он не решился на это. Милон был признан виновным и отправился в изгнание. Цицерон все же придал окончательную форму задуманной речи и послал ее уже осужденному Милону.
Речь открывает exordium, вступление, в котором Цицерон пытается развеять предубеждения судей, взывая к их патриотизму: Милон убил представлявшего собой угрозу обществу Клодия исключительно из патриотических побуждений. Более того, Цицерон намерен доказать, что Милон действовал в рамках самозащиты. Цицерону пришлось расширить этот раздел речи, чтобы опровергнуть мнение, будто к судебной процедуре можно отнестись как к формальности. Он напоминает, что ни сенат, ни Помпей (бывший в это время консулом) не уверены однозначно в вине Милона, что явствует и из того факта, что сам Помпей назначил судебное разбирательство.
Покончив со вступлением, Цицерон избирает в качестве narratio, изложения, тон безыскусного изложения фактов, но факты подобраны таким образом, что свидетельствуют против Клодия. Клодий надеялся на должность претора, в то время как Милону уже было обеспечено консульство. Если бы Клодию удалось занять низшую должность, Милон сделался бы главной помехой его планам, следовательно, Клодию требовалось устранить Милона. Клодий знал, что на праздники Милон поедет в свой родной город Ланувий, и устроил ему засаду. Рабы Милона, опасаясь за жизнь хозяина, совершили правое дело.
В следующей части речи, probatio (доказательство), Цицерон продолжает излагать мотивы действующих лиц. Клодий стремился развязать себе руки на время исполнения должности претора, он опасался выдвинутого против него Милоном обвинения в организации беспорядков. У Милона не было никаких мотивов для убийства. Цицерон переходит к разбору характеров того и другого. В своей политической деятельности Клодий был неизменно склонен к насилию, в то время как Милон всегда выказывал умеренность. Неужели он способен на неспровоцированное убийство? Затем Цицерон пускает в ход "улики и доводы". Двое из состава суда могут подтвердить, что Клодий предсказывал: Милону осталось жить не более трех дней. Обсуждаемое событие произошло на четвертый день после этого разговора. И наконец, если бы Милон и планировал в тот день убить Клодия, ему бы это не удалось, потому что Клодий внезапно изменил свои планы.
В frequentatio Цицерон повторяет все аргументы, рассчитывая на их совокупное воздействие. По отдельности все эти совпадения могут показаться случайными. Но вместе они превращаются во вполне убедительное доказательство.
От положительных доказательств Цицерон обращается к reprehensio, опровержению. Милона не в чем обвинять, поскольку нападение, подготовленное Клодием, его же самого и погубило. После этого события Милон не сделал своих рабов свободными с тем, чтобы их невозможно было допросить под пыткой и вынудить к даче показаний против хозяина: им просто нечего сказать. Все дальнейшее поведение Милона также свидетельствует о его невиновности. Цицерон постоянно пытается пробудить внимание своих слушателей, пуская в ход риторические вопросы и как бы бросая им вызов: пусть попытаются оспорить его выводы, если это возможно.
Речь Цицерона завершает peroratio. Здесь Цицерон отважно отбрасывает всю свою прежнюю аргументацию и утверждает, что, если бы даже Милон спланировал убийство Клодия, это было бы патриотическим поступком, заслуживающим благодарности соотечественников, ибо беззакония Клодия давно перешли всякие границы. Цицерон умоляет суд пощадить Милона, который слишком горд и уверен в своей невиновности, чтобы самому просить о снисхождении. Адвокат заверяет судей, что Помпей одобрит их оправдательный приговор, и смолкает: "слезы мешают говорить".
Для риторического стиля Цицерона характерны частые обращения к истории, религии и философии. Прибегает он и к язвительной насмешке, которая подчас опирается на каламбур; так, магистрата Верреса Цицерон именует кабаном (лат. verris), т.е. явно обыгрывает его имя. Цицерон часто переходит к жестоким личным нападкам на своих противников (ср. во 2-й Филиппике изображение Антония, которого прямо на народном собрании рвет после перепоя). Однако наиболее сильная черта стиля Цицерона - это сама его проза, нагнетание точно сбалансированных периодов, приходящих к ритмической кульминации. Приведем один пример из 4-й речи против Катилины.
Quae cum ita sint,
pro imperio, pro exercitu, pro provincia quam neglexi,
pro triumpho ceterisque laudis insignibus quae sunt a me propter urbis vestraeque salutis custodiam repudiata,
pro clientelis hospitiisque provincialibus quae tamen urbanis opibus non minore labore tueor quam comparo,
pro his igitur omnibus rebus, - pro meis in vos singularibus studiis proque hac quam perspicitis ad conservandam rem publicam diligentia -
a vobis nisi huius temporis totiusque mei consulatus memoriam postulo: quae dum erit in vestra fixa mentibus, tutissimo me muro saeptum esse arbitrabor.
"И все-таки я требую от вас не власти, не войска, не провинции, от которой уже отказался, требую не триумфа и прочих знаков отличия, которые отверг, чтобы оставаться на страже благополучия Рима и вашего, требую не клиентуры и уз гостеприимства, которые мог бы завязать в провинциях и которые я все же средствами, находящимися в моем распоряжении здесь, с равным тщанием оберегаю и приобретаю. Но взамен всего перечисленного, в воздаяние за мое исключительное в отношении вас рвение, за мою ведомую вам всем бдительность, направленную на спасение государства, я не требую от вас ничего, кроме памяти как об этом дне, так и обо всем моем консульстве; и пока эта память будет неизгладима в ваших сердцах, я буду считать себя в полной безопасности".
Вглядываясь в латинский текст, мы видим, что он открывается перечислением трех существительных, которые все имеют разные окончания, но равное количество слогов (четыре). К ним Цицерон присоединяет краткое относительное придаточное предложение (quam neglexi), далее следуют еще два оборота с распространенными сочетаниями существительных в начале, и каждое из них в свою очередь сопровождается длинным придаточным. Затем следуют еще три фразы, начинающиеся с pro, подводящие итог всему вышесказанному, причем каждая следующая часть предложения оказывается длиннее и сложнее предыдущей, пока долг сограждан Цицерону не представится поистине безмерным; "кульминацией" становится неожиданный спад, скромное заключение, скрепленное намеком на аллитерацию m и t.
Мы можем сопоставить с этим текстом следующий период из Размышлений оратора 18 в. Э.Бёрка:
"Нас наставляют время, события и побуждения.
Мудрые примут решение, судя по важности дела ;
гневливыми будет двигать возмущение против угнетения ;
сильными и смелыми - любовь к славной опасности во имя правого дела,
однако, по праву или без него, революция окажется последним
средством, к которому прибегнут мыслящие и добросовестные люди".
Короткое вступление содержит три существительных, каждое следующее длиннее предыдущего. То же соблюдение пропорций сохраняется и во втором предложении. Три типа людей (каждый последующий занимает в тексте больше места, чем предыдущий) соответствуют трем различным основаниям их действий (описанным согласно тому же правилу). Наконец, как и у Цицерона, следует длинное придаточное предложение, завершающееся ритмическим исходом. Два процитированных нами текста разделяют более 18 столетий, однако структура фразы Бёрка и его пафос вполне могли бы принадлежать Цицерону - столь велико влияние римского автора.
Письма. Обширная корреспонденция Цицерона, включающая почти 1000 писем, разделяется на 16 книг посланий к Аттику, 16 книг писем к друзьям и родственникам (иногда даются и их ответы), 3 книги писем брату Квинту и 1 - Бруту. Письма, первоначально не предназначавшиеся для публикации (хотя позднее Цицерон решил издать сделанную им самим выборку), чрезвычайно искренни и безыскусны (в отличие от продуманных и осмотрительных речей). В них свободно обсуждаются все темы, представлявшие тогда всеобщий интерес.
Очень мало писем относится к годам, предшествующим достижению Цицероном консульской должности (64 до н.э.), а от этого года - и вовсе ни одного письма. Поток посланий нарастает в 62 до н.э., в год, когда Помпей вернулся из восточного похода, и вскоре перерастает в настоящую лавину. Читатель проникает за политические кулисы. Он оказывается посвящен в попытки Цицерона добиться благосклонности Помпея, становится свидетелем его отчаяния от равнодушия и бездеятельности этого политика. Мы видим Цезаря, снисходительно обращающегося в 49 до н.э., еще до Фарсальского триумфа, к Цицерону за поддержкой, и слышим ответ Цицерона, дипломатичный, но все же говорящий о том, что он остается с Помпеем. Мы видим и юного Октавиана, который усердно обхаживает Цицерона на закате дней, а затем меняет курс и обрекает его на гибель. Несмотря на политическую проницательность Цицерона, письма привлекают и тем, что порой дальнейший ход событий обнаруживает его заблуждения.
Письма дают историкам множество биографических сведений о самом Цицероне: распад почти 30-летнего брака с Теренцией, недолговечный союз Цицерона с его подопечной Публилией, постоянные денежные заботы. В то же время письма обнаруживают отношение Цицерона к важнейшим событиям в жизни, его отчаяние в изгнании, не знающее удержу тщеславие, когда он бывал "при исполнении". Скорбь, вызванная смертью любимой дочери Туллии (45 до н.э.), красноречиво передана в письме Аттику: "В этой пустыне я избегаю всякого общества. Я похоронил себя в диком глухом лесу, откуда выхожу лишь в сумерках. Ближайшим моим другом - после тебя - стало одиночество. Здесь я общаюсь только с книгами, и даже эту беседу прерывают слезы".
Разумеется, наряду с таким изобилием подробностей из жизни частного человека письма Цицерона содержат больше ценной информации о римском обществе конца республики, чем любой другой источник. Между делом мелькают сообщения, проливающие свет на независимость и достаточную самостоятельность женщин (к примеру, Теренция, жена Цицерона, продавала и покупала недвижимость, а Сервилия, мать Брута, оказала влияние на постановление сената по снабжению города хлебом). Перед нашими глазами предстает непомерное богатство отдельных лиц (сам Цицерон владел в Италии 15 домами и усадьбами); мы видим отношение римлян к рабам (о смерти своего чтеца Сосифея Цицерон сожалел "едва ли не больше, чем принято скорбеть о смерти раба"). Письма, написанные раскованно и остроумно, с часто мелькающими в них прозвищами, греческими фразами, расхожими выражениями, многие считают самой ценной частью наследия Цицерона.
Философия. Цицерон не был оригинальным мыслителем. В письме Аттику он характеризует свои философские труды как apographa, т.е. "списки". И все же его трактаты полезны как раз потому, что они представляют, в основном без всяких пристрастных искажений, учения ведущих школ его времени, т.е. стоиков, академиков и эпикурейцев. Так, к примеру, первые две книги О долге (De officiis, традиционный перевод Об обязанностях) излагают теорию Панэтия, стоика 2 в. до н.э. Эклектизм Цицерона перестанет удивлять нас, если мы вспомним, что он вообще был склонен к компромиссам, и его философия в целом совпадает с его политическими принципами. Так, в трех его "политических" произведениях, О государстве (De republica, 54-51 до н.э.), О законах (De legibus, не завершен) и О долге (44 до н.э.), приверженность Цицерона доктрине естественного права легла в основу его политических лозунгов concordia ordinum (согласие сословий) и consensus Italiae (сплочение Италии). Внимание Цицерона неизменно привлекали прежде всего проблемы этики, главный его труд в этой области - О разграничении добра и зла (De finibus bonorum et malorum, 45 до н.э.), диалог в 5 книгах, представляющий отношение стоиков, академиков и эпикурейцев к учению о высшем благе. Горести, постигшие Цицерона к концу жизни, побудили его написать книги о судьбе и провидении, о старости и о дружбе. Главное место среди них занимает диалог О природе богов (De natura deorum), где опять-таки представлены воззрения трех философских школ.
Поэзия. Как поэт Цицерон подвергался осмеянию многих критиков, в частности Ювенала, однако греческий историк Плутарх в биографии Цицерона отмечает, что при жизни Цицерон добился в этой области такой же репутации, как и в риторике. В поэзии он преимущественно оставался консерватором, и, судя по всему, не одобрял таких новаторов, как Катулл. Сохранились довольно обширные фрагменты поэмы Цицерона О моем консулате (De consulato suo), а также немало отрывков из его переводов греческих авторов.