(греч. hades), слово, используемое в Септуагинте (греческом переводе еврейской Библии) для передачи еврейского слова "шеол" и усвоенное Новым Заветом. В Ветхом Завете шеол - мрачная подземная область, связанная с земным миром "вратами"; здесь души всех умерших людей, и добродетельных, и порочных, влачат призрачное существование, вдали от мира людей и от Бога, хотя некоторые ветхозаветные праведники и пророки надеялись на лучшую участь в будущей жизни (например, Иов 19:25-27, Пс 16:8-11 и 17:15). Однако ко времени написания Книги Даниила в иудаизме складывается более развитая эсхатология, включающая в себя идею грядущего воскресения и суда: "И многие из спящих в прахе земли пробудятся, одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление. И разумные будут сиять, как светила на тверди, и обратившие многих к правде - как звезды, вовеки, навсегда" (Дан 12:2-3; см. также Ис 26:19). В близком значении в Новом Завете (2 Петр 2:4) употреблено слово tartaros (в Синодальном переводе - "адский мрак"): это место, куда Бог поместил падших ангелов, чтобы они дожидались там Страшного суда (согласно греческой мифологии, тартар располагался еще ниже ада-аида).
Для обозначения ада как места скорби и страдания в Новом Завете используется также слово geenna (от евр. Га-Хинном, "долина Еннома"). В еврейской Библии так называется глубокое ущелье близ Иерусалима, в котором совершался обряд принесения в жертву Молоху младенцев (2 Пар 28:3) и где постоянно поддерживался огонь, в котором сжигали отбросы и мусор. Это место внушало страх, и его название превратилось в метафорическое обозначение места вечного наказания. Именно в этом смысле слово "геенна" и употребляется в Новом Завете. Оно встречается здесь 12 раз, причем 11 раз - в трех первых евангелиях и всегда в речи самого Иисуса Христа. Эволюцию этой идеи ада как места посмертного наказания можно проследить от ее ранних, еще смутных предвосхищений (подобных образу ада в приведенной выше цитате из Книги Даниила) через апокалиптические сочинения относительно позднего периода (Книга Еноха, 3 Езд и др.) до эпохи Христа, когда понимание ада как места вечной муки становится общепринятым и преобладающим.
Среди бесчисленных описаний ада в художественной литературе наиболее яркими могут считаться образы, созданные Данте в Божественной комедии и Мильтоном в Потерянном рае.